Филип Дик - Затворник из горной твердыни [= Человек в высоком замке]
Выражение лица Абендсена почти не изменилось.
— Гестапо не существует с 1947 года.
— Тогда СД или чего-то еще такого же.
— Извольте объяснить, — резко спросила Кэролайн.
— Давно хочу, — сказал Джулия. — Я доехала до Денвера с одним таким же. Они намерены здесь показаться в самом ближайшем времени. Вам нужно уехать в такое место, где они бы не могли вас найти, нельзя держать дом вот так, нараспашку, пуская у себе кого угодно, как пустили меня. Рядом со следующим, кто будет сюда пробираться, может не оказаться кого-то воде меня, кто бы мог остановить его.
— Вы говорите — следующий, — произнес после некоторой паузы Абендсен. — А что стало с тем, с кем вы ехали до Денвера?
— Я перерезала ему горло, — ответила она.
— Это уже что-то, — сказал Готорн. — Когда тебе говорит такое женщина, женщина, которой ты никогда в своей жизни не видел раньше.
— Вы мне не верите?
Он кивнул.
— Что вы! — Он улыбнулся ей робко, нежно, даже как-то безнадежно. По-видимому, ему даже и в голову не пришло не верить ей. — Спасибо, — сказал он.
— Пожалуйста, спрячьтесь от них.
— Ну, — произнес он, — мы пытались это делать, это вам известно. Вы могли об этом прочесть на обложке книги… обо всем этом арсенале и проволокой под током. И мы написали это для того, чтобы сложилось впечатление, что мы все еще принимаем необходимые меры предосторожности. — Голос его звучал устало, вымучено.
— Ты, по крайней мере, мог бы носить при себе оружие, — сказал его жена. — Я знаю, что в один прекрасный день кто-то из тех, кого ты приглашаешь, пристрелит тебя, прямо во время разговора, какой-нибудь специалист из наци в отместку. И ты будешь так же с ним философствовать, как сейчас с нами. Я это предвижу.
— Они в состоянии убрать, кого им надо, — сказал Готорн, — если захотят, независимо от того, будет ли он прятаться в «Высоком Замке» или за проволокой под током.
Он фаталист, отметила про себя Джулия. Равнодушие к собственной жизни. Неужели он узнал об этом таким же образом, как и о мире, описанном в его книге?
— Это Оракул написал вашу книгу, разве не так? — спросила Джулия.
— Вы хотите знать правду? — спросил Готорн.
— Хочу и имею на это право, — ответила она, — понимая, что я совершила. Разве это не так? Вы же знаете, что это так.
— Оракул, — произнес Абендсен, спал крепким сном все то время, что я писал книгу. Крепко спал в углу моего кабинета. — Во взгляде его не было ни малейшей тени озорства. Напротив, лицо его казалось вытянулось, стало еще более серьезным, чем когда бы то ни было.
— Скажи ей, — вмешалась Кэролайн. — Она права. Она имеет право знать об этом, за все то, что она сделала ради тебя.
Повернувшись к Джулии, она произнесла:
— Тогда я скажу, миссис Фринк. Одну за другой Готорн перебирал альтернативы. Тысячи их. С помощью линий Оракула. Эпохи. Темы. Персонажи. Сюжет. На это ушли годы. Готорн даже спросил у Оракула, будет ли иметь успех его книга. И он ответил, что успех будет полным, по сути первым настоящим за всю его писательскую карьеру. Так что вы оказались правы. Вы, должно быть, сами очень часто обращались к Оракулу, чтобы догадаться об этом.
— Я хотела бы узнать, спросила Джулия, — для чего это Оракулу понадобилось писать роман? Спрашивали ли вы у него об этом? И почему роман именно о том, что немцы и японцы потерпели поражение в войне? Почему именно такой сюжет и никакой другой? Почему он не мог нам сказать об этом прямо, как обычно раньше? Здесь кроется какой-то глубинный смысл, вы так не думаете?
Ни Готорн, ни Кэролайн ничего не отвечали.
— Он и я, — в конце концов нарушил молчание Готорн, — давным-давно заключили соглашение, как делить гонорар. Если я спрошу у него, если я спрошу у него, почему он пишет «Саранчу», то, чтобы не портить с ним отношения, я передаю ему свою долю. Вопрос этот подразумевает то, что я ничего не делаю, только печатаю на машинке, а это и не соответствует действительности, и просто непорядочно.
— Тогда я спрошу, — сказала Кэролайн. — Если ты отказываешься.
— Это не твой вопрос, чтобы ты могла его задавать, — сказал Готорн. — Пусть лучше она спросит. — Он указал на Джулию. — У вас какое-то неестественное, странное мышление. Вы об этом догадываетесь?
— Где ваш экземпляр? — спросила Джулия. — Мой остался в машине, в мотеле. Я сбегаю за ним, если вы не позволите воспользоваться вашим.
Повернувшись, Готорн направился к одной из дверей в гостиную. Она и Кэролайн последовали за ним, через всю, полную гостей, комнату. У двери он их оставил. Когда он вышел, все увидели в его руках два черных тома.
— Я не пользуюсь стеблями тысячелистника, — сказал он Джулии. — Никак не могу сохранить их полный комплект, все время теряю.
Джулия уселась за журнальный столик в углу гостиной.
— Мне нужна бумага и карандаш, чтобы записать вопрос.
Кто-то из гостей подал ей бумагу и карандаш. Все, кто был в комнате, образовали вокруг нее и Абендсенов круг, внимательно следя за происходящим и стараясь не пропустить не единого слова.
— Можете задавать вопрос вслух, — сказал Готорн. — У нас здесь нет секретов друг от друга.
— Оракул, — сказала Джулия, — почему ты написал «И легла саранча в великом множестве»? Что, как ты предполагал, мы должны были узнать из этой книги?
— У вас какой-то не очень связный, суеверный метод формулировки вопроса, — заметил Готорн, однако присел на корточки, чтобы видеть, как падают монеты.
— Начали, — сказал он и вручил ей три китайские медные монеты с отверстием посередине. — Я обычно пользуюсь ими.
Джулия начала бросать монеты. Чувствовала она себя очень спокойно и испытывала какую-то особенную уверенность. Он записал выпадающие линии. Когда она бросила монету шесть раз, глянула вниз, на бумагу, и сказала:
— «Сюнь» наверху, «Дуй» — внизу. В центре ничего. Вы знаете, что это за гексаграмма? — спросила она. — Не прибегая к таблице?
— Да, — ответил Готорн.
— Это «Чжун Фу» — «Внутренняя правда». Я знаю это без таблицы. И я знаю, что она означает.
Подняв голову, Готорн пристально смотрел на нее. Выражение его лица стало почти свирепым.
— Она означает; вы это имеете ввиду, что моя книга правдива?
— Да, — ответила Джулия.
— И что Германия и Япония проиграли войну? — раздраженно произнес он.
— Да.
Тогда Готорн закрыл оба тома Оракула и выпрямился. Долго стоял молча.
— Даже вы не в состоянии признать этого, — сказала Джулия.
Какое-то время он, казалось, размышлял. Взгляд его, она это заметила, стал каким-то отрешенным. Он весь ушел в себя. Поглощен собственными мыслями… А затем взгляд его снова прояснился.
— Я ни в чем не могу быть уверен, — признался он.
— Поверьте, — сказала Джулия.
Он отрицательно покачал головой.
— Не можете? — сказала она. — В самом деле?
В ответ на это Готорн Абендсен произнес:
— Хотите, я поставлю вам автограф на вашем экземпляре?
Она тоже встала.
— Похоже на то, что пора мне уходить, — сказала она. — Большое вам спасибо. Простите меня, если я испортила вам вечер. С вашей стороны было так любезно, что вы приняли меня.
Она прошла мимо него к Кэролайн, прошла мимо окруживших ее гостей и зашла в спальню, где находились ее пальто и сумка.
Когда она одевала пальто, рядом с нею появился Готорн.
— Вы хотя бы понимаете, кто вы? — Он повернулся к Кэролайн, которая стояла рядом с ним. — Эта женщина — какой-то демон. Маленький хтонический дух из подземного царства, который… — он поднял руку и потер бровь, слегка сместив вниз для этого очки. — …который как неприкаянный скитается по поверхности земли. — Он вернул очки на место. — Она делает то, что подсказывает ей инстинкт, просто выражая то, что существует на свете. Она совсем не собиралась появляться здесь или причинить кому-то вред; просто так уж случилось с нею, она этого не выбирала, как мы не выбираем погоду, когда выходим из дому. Я рад, что она пришла. Я вовсе не огорчен, узнав об этом, об этом откровении, которое к ней пришло из книги. Она ведь не знала, что собирается делать и что ей выпадет понять. Я думаю, что всем нам повезло. Поэтому давайте не будем сердиться на нее за это. Договорились?
— Она несет в себе ужасный, ужасный разрушительный дух, — сказала Кэролайн.
— Такова и наша реальность, — сказал Готорн. Он протянул свою руку Джулии. — Спасибо за то, что вы сделали в Денвере.
Она пожала его руку.
— Спокойной ночи, — сказала она. — Слушайтесь советов своей жены. Держите при себе хотя бы личное оружие.
— Нет, — ответил он. — Я так решил уже давным-давно. Я не намерен позволить этому себя тревожить. Я могу полагаться и впредь на Оракула, если станет невмоготу, особенно поздно ночью. Это не так уж плохо в данной ситуации. — Он слегка улыбнулся. — Фактически, что меня беспокоит гораздо больше, это то, я в этом нисколько не сомневаюсь, что пока мы здесь разговариваем, эти лоботрясы, которые здесь вокруг стоят, развесив уши и всему веря, выпьют все спиртное, что есть в доме. — Повернувшись, он решительно зашагал к буфету, чтобы добавить свежего льда в свой стакан.
![Филип Дик - Затворник из горной твердыни [= Человек в высоком замке]](/uploads/posts/books/118181/118181.jpg)
